Вечерело. Из прибывшего с железнодорожной станции последним рейсом автобуса вышел оди­нокий пассажир с чемоданом и медленно зашагал по сельской улице, скромно отворачиваясь от провожавших его любопытных взглядов.

- Мама! Возле Лизки ной хаты ходит какой-то дядя с чемоданом! - показал Екатерине в окно голубоглазый сынишка. Женщина, заинтересо­ванно отодвинув занавеску, тоже выглянула за свою изгородь. Возле соседского двора действи­тельно прохаживался мужчина в длинном плаще, низко склонив голову и не обращая никакого внимания на моросящий холодный осенний дождь.

- Неужто Николай приехал?! - спросила себя Екатерина и, схватив зонтик, выбежала на улицу.

- Вы кого-то ищете или ждете? - с любопыт­ством спросила она незнакомца, потому что сделала вывод, что этот мужчина - не Николай. Тот был красивым, статным, с пышными, черными, как смоль, волосами, а этот - сгорбленный, седой, с изборожденным морщинами серым ли­цом, только глаза светятся волнением и печалью.

- Может, я что-то перепутал? Таня Каменева тут живет?

- Жила ... - грустно вздохнула Екатерина.

- Вышла замуж и уехала в другой город? -

морщины на лице мужчины углубились, а плечи опустились еще ниже.

- А вы кто ей будете? - полюбопытствовала Екатерина.

- Теперь это не имеет никакого значения ... ­сурово стиснул зубы мужчина и, сузив щелочками свои потухшие глаза, посмотрел вдаль на авто­бусную остановку, где еще стоял последний рейсовый автобус.

- Как раз имеет ... - видя, с какой болью мужчина воспринял ее сообщение, Екатерина еще больше заинтересовалась незнакомцем, начала сочувствовать ему.

Мужчина понял, что женщине на самом деле нужно знать, кто он, чтобы определить, что ему можно или нужно рассказывать, и, тяжело вздох­нув, признался:

- Я - Николай, первый муж Тани ...

- Первый и последний, потому что у нее

никого больше не было ... А я вас и не узнала, -

сказала Екатерина. - А вы, дядя Коля, помните соседскую Катеньку, которую катали на своем большом самосвале, возили в райцентр и угощали шоколадным мороженым?

- Так это ты? - удивился мужчина, огляды­вая с ног до головы молодую женщину.

- Да, я уже давно замужем, моему сынишке уже скоро четыре года ... Он у меня такой смыш­леный... - начала рассказывать соседка, но осеклась, взглянув в нетерпеливые глаза дяди Николая, и, набрав воздуха, отчаянно выпалила:

- А ваша Таня - умерла! Уже две недели будет, как похоронили ...

- Не может быть! - вскричал Николай, схватившись за сердце.

- Она всегда ждала вас ... - голос Екатерины наполнился осуждением.

- Точнее, они обе всегда ждали вас ... ­добавила она леденящим тоном, и ее большие серые глаза наполнились слезами.

Николай недоумевающе посмотрел на Екате­рину.

- Разве вы не знали, что Таня родила дочь?

- с укором покачала головой молодая соседка.

Она Лизоньку с малых лет в свой дом молитвы водила. Таня и нас всегда приглашала ... Все нам о Боге рассказывала ... ,."Да недосуг нам было за работой и домашней суетой ... Вашей Лизе уже четырнадцать лет ... Она с Таней ходила-ходила в дом молитвы, а потом как что-то на нее нашло ­на дискотеку начала убегать, с парнями на мото­цикле в город ездить ... Трудный переходной возраст, знаете ... Да еще время такое опасное ... Сейчас в мире такое творится ... Таня, как могла, старалась, чтобы дочь не хуже других одева­лась ... А теперь работы в нашем селе не стало ... Фермеры иностранные землю в аренду взяли ... А с одного огорода не проживешь ... Тут еще Таня приболела, а Лизка совсем от рук отбилась ... Попрекала матери, что, мол, чего же тебя твой Бог не исцеляет ...

Лицо Николая побледнело, ноги задрожали, и он присел на краешек своего чемодана. Глотнул комок в горле, спросил:

- А где же Лиза? Она сама осталась?

 - Верующие ее не бросили Помогли и маму похоронить, и теперь помогают  Обещали дров привезти, хату перекрыть ... Только Лизке стыдно перед ними  И я на обед приглашаю - не идет: стесняется Она - гордая ... Да еще вдобавок ветер в голове ... Даст Бог, - поумнеет ... Сельсо­вет что-то там пока решает, а она никого слушать не желает ...

- Где же она сейчас? - еле слышно спросил удрученный плохими известиями Николай.

- Наверное, снова пошла на кладбище к маминой могиле, - ответила Екатерина. - Таню похоронили возле вашей тещи ... Помните, где? - Помню ... Спасибо ... - Николай поднялся и, убыстряя шаг, заспешил к сельскому погосту на окраине.

Лизу он отыскал без труда. Ноги отказыва­лись его слушать, он медленно подошел к свеже насыпанной могиле. Девочка в мокрой курточке, сидя на корточках, тихо причитала, и не слышала его шагов, и не видела вокруг ничего за слезами. Он не решался что-либо

сказать, сразу екнуло сердце - увидел, что дочь на него очень похожа. Такие же, как когда-то у него, черные, как смоль, волосы выбивались из-под расстегнутого капюшона, такие же темно-карие глаза и брови вразлет ...

- Мамочка, прости меня! - причитала Лиза.

- Это я виновата, что ты так рано ушла от меня ...

Прости, что я тебя не понимала ... Лучше бы Бог меня вместо тебя забрал. Ты говорила, что Господь не оставит меня, но Он не слышит мою молитву опрощении ...

- Слышит, доченька, Бог все слышит - не сомневайся! - тихо промолвил Николай и кос­нулся Лизиного плеча.

- Кто вы, дядя?! - от неожиданности резко вскочила на ноги Лиза.

- Тот, кто виноват перед Богом и перед твоей мамой еще больше, чем ты. Да и перед тобой я тоже сильно виноват. Бог не наказывает. Бог учит. А наказываем мы себя сами. Я не дядя, а твой блудный отец ...

- Неужели это правда?! Мне трудно поверить в это. Вы, то есть ты, совсем другим остался на вашей с мамой свадебной фотографии. Мне все­гда говорили, что я похожа на отца ... - голос девочки дрожал.

- Тем не менее, перед тобой стоит твой отец ...

- выдавил из себя Николай и заплакал, отворачивая лицо.

- Мы с мамой всегда молились о тебе ...

Потом, когда я перестала, мама сама молилась, она просила, чтобы Бог помог мне и тебе ...

- Вот Бог и помог нам встретиться... ­Николай виновато взял в свои большие ладони Лизы и поднес к своим губам, орошая слезами. ­Прости меня, доченька ...

- Я, глупая, когда сердилась на маму, то кричала, что разыщу твой адрес и уеду к тебе, а ее брошу! - Лиза высвободила свои руки из ладоней отца, снова присела возле могилы и зарыдала. Николай опустился с ней рядом, став коленями на опавшую пожухлую листву и тоже зарыдал. Очнулся, когда дочь взяла его за руку:

- Папа, пошли домой, уже темнеет, и ты промок ... - Николай послушно кивнул, поднялся с колен и пошел рядом с дочерью, благодарно согревая в своей ладони ее замерзшие пальчики.

Хоть хата была старенькая, но в ней, когда Лиза включила свет, все оказалось чисто и уютно, как и тогда, когда он уходил отсюда, думая, что навсегда. Николай остановился возле их с Тать­яной свадебной фотографии, которая висела над аккуратно убранной кроватью.

- Ты почему нам никогда не писал? - строго спросила его Лиза.

- Потому что был слишком глупым - сатана мне помутил рассудок, повел на край света и на край жизни ...

- Как так получилось, что ты маму и меня оставил? Ты, наверное, не знал, что у тебя будет дочь?
- Мама твоя начала ходить в дом молитвы на собрания. Потом приняла водное крещение. Уго­варивала и меня начать новую христианскую жизнь, отказаться от водки и курева. В гараже надо мной насмехались, мол, что ты не можешь свою жену на место поставить? Я на нее кричал, на собрания не пускал. А однажды сказал ей:
"Выбирай - или я, или твой выдуманный Бог!" И открыл перед ней дверь настежь.
Она заплакала и тихо сказала:
- Придет время, когда ты все поймешь ...
И пошла со слезами на собрание. А я - в буфет к собутыльникам. Приплелся домой под утро и снова закатил скандал: я, дескать, с такой женой жить не могу, потому что на меня нормаль­ные люди пальцами тыкают. Ни в кино, ни в гости, ни на гулянку не с кем сходить! Собрал чемодан и сказал:
- Я от тебя ухожу навсегда! Оставайся со своим Богом, если я тебе не нужен!
- Ты тоже нужен, Коля! Ведь я тебя теперь еще больше люблю. Останься! - умоляла меня твоя мама. Но дьявол ожесточил мое глупое сердце, и я крикнул:
- Ни за что!
Убедившись в моем решительном упрямстве, мама так жалостливо на прощанье сказала:
- Если тебе будет трудно, то вспомни обо мне. Я всегда буду ждать тебя и на любовь всегда отвечу любовью ...
- Да я себе нормальную найду! - крикнул я, схватил чемодан и выбежал на улицу.
- Кстати, - грустно усмехнулся Николай, ­мой теперешний чемодан до сих пор мокнет под сараем ...
Внес чемодан, а потом спросил:
- Может, затопим печь, чтобы обсушиться?
Ты вся дрожишь. Да и я тоже. - Дров давно уже нет ...
- Да я что-нибудь найду ...
И вправду на чердаке сарая отец разыскал старые ящики. Затопили печку. Развесили просу­шиться верхнюю мокрую одежду. Лиза сварила картошку. Николай достал из чемодана консервы и большую красивую шаль.
- Это я вез маме, а теперь тебя укутаю, - в
его глазах снова заблестели слезы.     .
Поужинав, они не спешили уходить из кухонь­ки, где от печки веяло теплом. Лиза, укутанная в шаль, прилегла на топчанчик и попросила:
- Рассказывай дальше, пожалуйста ...
- Да и рассказывать стыдно ... Но врать
грех. - отец укрыл дочь одеялом. - Уехал на Север. Крутил баранку, как и тут. Работа тяжелая, но и деньги платили немалые. Только я их на водку

тратил да в карты проигрывал. Дошло до того, что пьяным сел за руль и во встречную машину врезался. Чудом в этой аварии люди живы оста­лись. Водительские права у меня забрали, пере­вели в слесари, чтобы с долгами рассчитался. А я вместо того, чтоб остепениться, взяться за ум, не только от водки не отказался, а и наркотики начал употреблять ...
- Я тоже один раз попробовала ... - вдруг
призналась отцу Лиза:
- Да ты что?! - Николай схватился за сердце.
- Мама тоже была в ужасе ... - каялась Лиза.
- Где же ты их взяла?
- Мальчишки-мотоциклисты из маковой со-
ломки варили, а на мне решили испробовать: если е умру, тогда, значит, и им сгодится ...
- Ой, горе-то какое! - сокрушенно зашатал­ся на табуретке отец.
- Да, у тебя, думаю, похуже было? - спро­сила Лиза.
- Конечно, что похуже. С работы меня уволи­ли. Без наркотиков я обойтись не мог. Связался с ворами. Однажды на квартирной краже нас накрыли. Отсидел четыре года в тюрьме. Вышел и взялся за прежнее, чтобы наркотики по купать ... Пробовал соскочить с иглы, лечился, но дьявол меня не отпускал.
- Ты и сейчас колешься? - сочувственно
спросила Лиза.
- Слава Богу, уже нет ...
- Как же тебе удалось соскользнуть с иглы?
- Месяца два назад под дверью той квартиры,
где мы устраивали свои оргии, я нашел голубой конверт. А в нем письмо ...
- Что же в нем было написано?
- Возьми вот сама прочитай, - отец достал
из внутреннего кармана пиджака голубой конверт и протянул дочери. Лиза с интересом достала сложенный вчетверо белый лист, развернула и начала читать вслух:
- «Дорогой друг! Если тебе трудно, если ты сбился с пути, заблудился в суете земной жизни, запутался в сетях греха, если тебе кажется, что ты уже совсем никому не нужен, знай: есть Тот, Кто любит тебя и готов помочь тебе, готов вытянуть из пропасти и спасти. Приходи в дом молитвы по адресу ... и мы поможем тебе найти твоего Спасителя ... »
- И ты сразу пошел туда?
- Нет, доченька, нет ... Сатана меня не отпус-
кал... Я не мог достать очередную дозу ­началась ломка. Не выдерживая мучений, я решил покончить со своей никчемной жизнью. Вбил гвоздь в стену, сделал петлю ... Но гвоздь вырвал­ся ... Тогда я вбил два гвоздя и привязал петлю
надежно     Очнулся на полу - с обрывком верев-
ки на шее     Искал лезвие, чтобы перерезать вены,
а нашел голубой конверт ...